– Хорошо играет, черт возьми, – отозвался мой друг о старичке в углу.
После ужина мы выпили еще по порции виски с содовой, договорились завтра встретиться у меня и разошлись по домам. У меня в комнате мотеля было все, что нужно, и ничего лишнего. Я разделся, повесил одежду на спинку стула, ополоснулся, покурил, глядя в окно. Из окна уже не было видно обрыва и леса. Только постройки какого-то промышленного типа. Все-таки что же в этом городе не то? Неужели все дело в высоте? Чем они в этом городе вообще занимаются? Зачем им жить так высоко? Я должен узнать город, прежде чем заниматься своей профессиональной мечтательной деятельностью, я должен знать, что они тут добывают, что выращивают, – короче, историю и характеристику. Оставались одни лишь вопросы, на которые ответа я не знал.
Затушив окурок в кем-то приспособленной под пепельницу банке из-под ананасовых колец, я нырнул под одеяло и стал считать придуманные флаги у воображаемого здания конгресса ООН и почти сразу же заснул. И никакие вопросы меня не мучили.
Утром я тщательно выбрился, распаковал свою легкую сумку, с которой вчера приехал и с которой ходил и на работу, и в ресторан. Достал оттуда репродукцию гравюры Эшера «Относительность», положил в рабочую папку. Эшер часто помогает мне в мечтании. Вот так помечтаю минут пять, минуту посмотрю на гравюру, затем опять пять минут поработаю. И так – пока не подойдет время обеда. Мечтать – это не так-то просто, как может показаться. Сначала тщательно намечаешь объект мечтания, затем способы, методы, прогнозируешь варианты развития мечтаний, осуществляешь необходимые расчеты по динамике потенциального изменения мечтательного раздвоения ментальных генераций, а потом уже – мечтаешь. Качественно мечтаешь. Такая вот работа. Много тонкостей.
Но отправился я не к своему офису. Вернее, я сказал своему одноглазому приставу, что буду изучать историю и характеристики города. Тот предложил свои услуги, я отказался. Сев на автобус, я добрался до библиотеки. В прохладной приемной приятно играла музыка Гайдна. За стойкой сидела лысая девушка, на голове у которой росла еще одна голова, только маленькая и какая-то расплющенная. Я поздоровался, девушка в ответ кивнула, затем красиво, отточенно и безжизненно улыбнулась и вернулась к своим делам.
Я просмотрел каталоги с книгами на стойке в приемной. Переписал пару номеров, вошел в читальный зал, куда Гайдн уже не доносился, взял нужные книги. И стал читать об истории этого города, его особенностях, о местных знаменитостях – обо всем, что хоть как-то было связано с этим городом. В читальном зале помимо меня сидело еще семь человек. Три женщины, четверо мужчин. Все они уткнулись в книги, листали их, пробегали глазами по строчкам, иногда что-то записывали в свои тетради, записные книжки или, уставившись на несколько секунд в пол или потолок, что-то представляли, а затем снова читали.
Я выписал из книг в блокнот следующее.
Основан некими поселенцами на этой горе. Тогда, двести двадцать лет назад, сюда приехало пятьдесят процентов богачей, ищущих еще большего обогащения, и пятьдесят процентов рабочих (строителей, уборщиков, горняков, альпинистов и пр.). Добыча камня: гранита, пирита, алмазов. В настоящее время количество полезных ископаемых, в частности алмазов, уступает былому. Из двадцати пяти алмазных шахт работают лишь три. Ведутся новые разработки на высоте 270 метров над уровнем моря, 526 и 728. Местность горы сейсмически не активна, радиационно не загрязнена. Электричество вырабатывается каменноугольной электростанцией на 898-м метре над уровнем моря, на 200 метров ниже поселения. На сегодняшний день население составляет приблизительно 207 тысяч 800 человек. Ниже черты бедности находится всего 0,03 процента населения. Власти планируют принять необходимые меры по повышению доходов для этого населения, стимулируя снижение цен на важнейшие предметы быта и продукты питания. 56 процентов – выше официально установленного среднего уровня…
В общем, острой нехватки мечтателей я не обнаружил, сколько ни рылся. Хотя пробежал глазами бесчисленное количество текстов – от статей в газетах и энциклопедиях до изданий по истории; просидел, таким образом, почти весь рабочий день в библиотеке. Вместо обеда перекусил сэндвичем с яичницей и кофе, что продавали в библиотечной столовой в цокольном этаже, где ко мне подошла женщина, одна из тех, что сидела в читальном зале.
– Извините, – сказала она, – мы с вами нигде не встречались?
– Может быть, – допивая кофе, ответил я и поставил чашку перед собой. Взглянул на дно чашки, затем на женщину, на дно, снова на женщину.
– Что видите?
Женщина имела приятный голос и симпатичное тело в коротком свитере и облегающих джинсах. Лицо ее было перекошено на одну сторону, вся кожа лица стягивалась в точку перекоса. Один глаз был закрыт нависающими натянутыми слоями кожи.
– Я вижу три горы, над которыми летит Руслан к Людмиле на бороде у старика. А вы что видите?
Она улыбнулась:
– Я вижу три маяка, стоящих у моря. Очень давно не была у моря.
– А я очень давно не видел гор.
Мы помолчали. Она положила свою трехпалую руку на мою пятипалую. Рука у нее, впрочем, была совершенно обычной на ощупь, но в то же время притягательной. Мне это было приятно.
– Я Америя.
– Красивое имя, – я медленно закивал и назвал свое.
– Мне пора. Если что, еще увидимся.
– Завтра. В восемь у статуи Баха, – это место я увидел в картах города.
– Это свидание?
– Может быть.
– Может быть?
– Именно так.
Она улыбнулась на прощанье и покинула столовую.
В чем же дело? Нас обычно вызывают в бедствующие города, чтобы мы их облагораживали. А этот случай – совсем непонятный. Все-то у них замечательно: и бедности нет, и Гайдна с Моцартом слушают. И алмазов – пруд пруди. Странное дело. В моем агентстве так и сказали: облагораживай. Вот только что тут можно облагородить, я и понятия не имел. Я вернулся в офис за два часа до конца рабочего дня совершенно расстроенный. Выкуривая у окна сигарету, я все время боялся, что окно откроется и высосет меня наружу. И что я буду лететь вниз бесконечно долго, пока не шмякнусь о камни, как кукла… или пока не сгорю в атмосфере. Не то чтобы я боялся высоты, просто очень уж странно было видеть из окна обычного офиса столь удивительное зрелище. В этом странном оцепенении я находился где-то минут десять. Потом взялся за следующую сигарету.
После этого я решил помечтать. Девушка с длинным хвостом принесла мне кофе. На ней была та же юбка, но заколки уже не было, и ее прямые, густые и блестящие, как в рекламе, черные волосы ниспадали на плечи.
– Спасибо, – поблагодарил я ее, – вы словно угадываете мои желания.
– Такая у меня работа, – мило ответила она и удалилась.
Я приступил к работе. Сначала строил проекты мечтаний, и все по алгоритму, а потом откинулся в кресле, понимая, что больше работать с бумагами сегодня пока не могу, да и в правильности проектов своих мечтаний я сомневался. Взглянув на репродукцию «Относительности», что стояла у меня на столе, я стал мечтать.
Но совсем не о том, о чем намеревался. Я представлял лицо Америи. В моем воображении она появилась с пятью пальцами на каждой руке, а лицо было симметричным, не стянутым. Носик – слегка вздернут. Эта была она и одновременно уже не совсем она. Не то чтобы я не мог вспомнить ее милую трехпалую руку и сжатое перекошенное лицо. Просто в моей голове она такой предстала. «В реальности она просто обворожительна», – подумал я. А ее образ перед глазами был все равно совсем другим, и я ничего не мог с этим поделать. Начал представлять дальше. Лицо, симметричное лицо Америи, и ее, и не совсем ее, хотя, встретив ее такую, я бы, безусловно, узнал в ней Америю.
Конец ознакомительного фрагмента.
